Иностранная литература
Осмысление
Вывожу на белой бумаге
обретший форму буквы
звук Т
и добавляю
прочие буквенные знаки
звуков, составивших слово Творец.
Когда говоришь, они не видны,
буквенные знаки
произносимых звуков,
язык сам
наделяет все слова смыслом,
любовью к жизни, чувствами,
болью и печалью.
В апреле 1838 года в письме из Рима М. П. Балабиной Гоголь писал: “...вам, верно, не случалось читать сонетов нынешнего римского поэта Belli, которые, впрочем, нужно слышать, когда он сам читает. В них, в этих сонетах, столько соли и столько остроты, совершенно неожиданной...” Сонеты Белли, которые ходили в списках по Риму, не могли не прийтись по вкусу тому, кто, обладая редким чувством юмора, сам умел посмеяться и посмешить своих читателей и зрителей своих комедий.
Вступление Евгения Солоновича
Желание познакомить читателей «Иностранной литературы» с новой поэзией Италии стимулировала небольшая антология «Новейшая итальянская поэзия», составленная поэтами Маурицио Кукки и Антонио Риккарди. Книга вышла три года назад, но не сразу попала в поле зрения переводчиков, и то, что они тотчас не бросились наверстывать упущенное время, позволило им, как они полагают, отобрать из нее наиболее интересное.
Заклятие страхом (вступление переводчика)
«У Бога нет ни тела, ни рук, ни ног, это бестелесный и чистый дух».
И все же тем, кто хотел явить людям образ творца Вселенной, приходилось пользоваться образом человека, показывать нам Его в человеческом обличье. Получался огромный человечище - или обнаженный, с телом и мускулами, как у циклопа, или облаченный в великолепный пеплум, в сандалиях, с пышными шевелюрой и бородой. Гигантский указательный палец грозно воздет: свет или тьма, жизнь или смерть.
«Неистовый Орланд», величайший образец литературы Высокого Возрождения, поставил имя Ариосто (1474-1533) в один ряд с именами Данте, Петрарки и Боккаччо. Свое сочинение поэт посвятил кардиналу Ипполиту из рода герцогов д’Эсте, происшедшего от союза воспетых в «Неистовом Орланде» Руджера (Руджеро) и бесстрашной воительницы Брадаманты (должность, в которой Ариосто был принят в 1503 году на службу к кардиналу, называлась «Кардинала Ипполита слуга и сотрапезник»).
История русского Карлсона такая запутанная, обросшая таким количеством побочных мотивов, что излагать ее, пожалуй, лучше всего в хронологическом порядке. Начиная с того мартовского утра 1956 года, когда ЛилианнаЛунгина, талантливая, но еще не успевшая прославиться переводчица, принесла из "Детгиза" домой очередную авоську скандинавских книжек для детей. Найти "проходную", то есть хорошую и одновременно отвечающую идеологическим требованиям советской цензуры, оказалось нелегко.
"Новый 'Сирано де Бержерак'? Зачем? С детства помню строчки Щепкиной-Куперник, и никакого другого 'Сирано' мне не надо. Да и есть уже, не считая того, самого первого, два других перевода: Соловьева и Айхенвальда! Театральные режиссеры выбирают, кому что нравится: полиричнее - Щепкину-Куперник, поэнергичнее - Соловьева, посценичнее - Айхенвальда. Зачем еще четвертый вариант?! А что до меня, то я и в оригинале помню чуть не каждый знаменитый монолог..."