Литература или документализм? - о февральском заседании ЛИТО «Точки»

Руководитель семинара 
пятница, 26 февраля, 2016 (Весь день)

Литература или документализм?

 

Дискуссия о путях развития художественной прозы в контексте присуждения Нобелевской премии по литературе 2015 г. документалистке С. Алексиевич

 

26 февраля 2016 года, в рамках очередного заседания ЛИТО «Точки» при Совете по прозе Союза писателей России, объединяющего  студентов и выпускников Литинститута, ВЛК и Курсов литмастерства при ВЛК, состоялась дискуссия о путях развития художественной прозы в контексте присуждения литературной Нобелевской премии 2015 года документалистке Светлане Алексиевич.

 

Андрей Воронцов, прозаик, доцент кафедры творчества Литературного института имени Горького, руководитель ЛИТО «Точки»:

Итак, Нобелевская премия по литературе 2015 года вручена не просто писателю-публицисту (так уже бывало в случае с мемуарами Черчилля), но и вовсе не писателю, ибо трудно назвать писателем человека, который пишет не собственные тексты, а расшифровывает диктофонные записи своих собеседников. В прежние десятилетия жанр «социологического очерка» или, по-нынешнему, «нон-фикшн», был популярен в США и Германии. К примеру, лауреаты американской Пулитцеровской премии ‒ в основном публицисты и «нон-фикшнисты» (назовем такие имена, как Т. Капоте, Д. Болдуин). Но Пулитцеровская премия, кажется, была для публицистов и придумана, а в качестве претендентов на престижные литературные художественные премии их кандидатуры не рассматривались.  После вручения Нобелевской премии Светлане Алексиевич эта ситуация изменилась. Можно объяснить произошедшее политической подоплекой события, ‒ ведь известна антироссийская направленность выборных диктофонных расшифровок Алексиевич, однако очевидна и общемировая тенденция: интерес к жанру нон-фикшн растет. Будучи в прошлом главным редактором издательства «Алгоритм», свидетельствую: нон-фикшн успешно теснит художественную литературу, и, надо признать, читателям  во всем мире стало интереснее читать документалистику, нежели прозу. Можно даже предсказывать тенденции: как говорится, к гадалке не ходи, что в Германии, например, в ближайшие годы будут чрезвычайно популярны произведения о проблемах мигрантов. Художественной же прозой, беллетристикой стали считать так называемую «массовую культуру» – сентиментальные, любовные, женские романы, эротику, детективы, «трэш», фэнтези и пр. В большинстве издательств, осуществляющих исключительно серийный выпуск книг, уже не существует серий для серьезной прозы. А вот для нон-фикшн ‒ пожалуйста. Вопрос: что в связи с этим делать прозаикам?  На нон-фикшн хоть можно заработать (да и нельзя с уверенностью сказать, что это бессмысленный и паразитический жанр). А на прозе что заработаешь?  Нас и так утесняют по всем направлениям. Недавно, например, профсоюзный начальник Шмаков  предложил исключить из системы пенсионного обеспечения фрилансеров, фермеров и… писателей. Может быть, в связи с этим начинающим прозаикам стоит задуматься: не перейти ли в стан «нон-фикшнистов», пока не поздно?

 

Елена Яблонская, прозаик, выпускница ВЛК, староста ЛИТО «Точки»:

Алексиевич не читала и читать не буду. Мне претит русофобская позиция «лауреатки». Кроме того, у меня не читан «Дневник писателя» Достоевского. Будучи немолодым человеком, сама я точно не буду заниматься документалистикой, потому что должна написать те книги, что задуманы, и не очень беспокоюсь о количестве читателей и известности. Но молодых людей жаль. Ситуация с книжными магазинами ужасающая: в Год литературы количество книжных магазинов в разы уменьшилось, а те, что остались, представляют собой склады, на которых, вдобавок, читателям «впаривают» русофобскую литературу, ту же Алексиевич, Акунина, Улицкую, Быкова и прочих. В то же время игнорируют, замалчивают писателей патриотической направленности. Впрочем, непонятно, почему «Нобеля» не присудили Акунину или Улицкой – они не менее русофобы, чем Алексиевич, но все же пишут художественную прозу.

 

Анна Зорина, прозаик, выпускница ВЛК, ответственный редактор серии книг «Точки»:

Чтобы понять, почему документалистика становится популярна, давайте вспомним, что на сцену вышло новое поколение с «клиповым» сознанием, которое легче воспринимает четкую фактуру: им нужно действие, конкретика, жареные факты с примитивными эмоциональными приемами, без тонкой психологии, без метафор  – всё это и дает нон-фикшн. Но от всего этого тоже нужен передых, и уверена, место художественной литературе найдется. Для того, чтобы художественной литературе оставаться «в обойме», нам нужно переключаться с толстых литературных журналов на те каналы, в которых эта «клиповая жвачка» подается.  Например, такие журналы, как «Наша молодёжь», «Смена», «Огонек», где публикуется некий «винегрет» рубрик, то есть всё подряд – новости, наука, техника,и немного литературы.

 

Борис Миловзоров,  писатель, выпускник ВЛК Литинститута им. А. М. Горького:

Нынешнюю ситуацию можно обрисовать словом «маразм». Я проанализировал формулировки присуждения Нобелевской премии по литературе. Интересна их эволюцияот начала 20 века до наших дней. Киплинг (1907 г.) – «за наблюдательность, яркую фантазию, зрелость идей и выдающийся талант повествователя». Хемингуэй (1954  г.) – «за повествовательное мастерство, в очередной раз продемонстрированное в повести «Старик и море». Бродский (1987 г.) – «за всеобъемлющее творчество, пропитанное ясностью мысли и страстностью поэзии». Ближе к нашему времени эти формулировки становятся всё менее имеющими отношение к художественной литературе: например, «за поэтический авантюризм и чувственный экстаз» (Леклезио), «за галлюциногенный реализм» (Мо Янь), и наконец, «за увековечивание страдания и мужества» (в случае Алексиевич). Что касается прозы вообще ‒ то будет только хуже, но это, как ни странно,  дает надежду для оптимизма: нынешний маразм не может продолжаться вечно, бредовая ситуация закончится, и начнется возрождение. Но сначала, видимо, нужно достичь дна.

 

Татьяна Медиевская, прозаик, поэт, драматург, выпускница ВЛК, член ЛИТО «Точки:

Читала кое-что Алексиевич. Например, «У войны не женское лицо» производит страшное впечатление. Вызывает невольное уважение, что Алексиевич пропустила через себя боль многих людей, ‒ может быть, она этим им помогла? Но давайте посмотрим, как проводится отбор кандидатов.Выдвижение делают исследователи, работающие в соответствующей области: профессора литературы и лингвистики, члены Шведской академии и других академий, председатели различных авторских союзов.Представьте себе – благополучная шведская женщина, которая читает этот ужас, наверняка она очень впечатлена.

 

Михаил Попов, прозаик, поэт, публицист и критик, руководитель Совета по прозе при Союзе писателей России:

Цель художественной литературы, литературы высокого вымысла, – постичь истину. А популярные ныне в США записки из тюрем к истине не приближают, подобно тому, как в прошлом веке истине не служили воспоминания британских полковников об охоте в Индии. Что такое работа Алексиевич? Это рассказы бабушек, записанные на диктофон, и отобранные под заранее поставленную задачу. Поэтому писания Алексиевич даже нельзя назвать документалистикой: она извращает реальность, выдает за нее свои представления о войне, отсекая большую часть свидетельств и оставляя только тенденциозные, самый узкий фрагмент воспоминаний о войне. Но война – помимо ужасов, это и подвиги и любовь, почитайте «Войну и мир» Толстого. Премию дали самой бездарной русофобке, по-видимому, для того, чтобы показать, будто бы на русском языке ничего хорошего написано быть не может. Но настоящая литература все равно вернется! Талантливая книга переживет любую попытку накинуть искусственное покрывало. Мы должны писать то, что чувствуем.

 

В заключительном слове А. В. Воронцов подвел итоги дискуссии и сделал вывод, что нынешнее увлечение читателей документалистикой и нон-фикшн ‒ такое же временное явление, как и беспрецедентная популярность публицистов в русской литературе второй половины XIX века. Но отметим и то, что минувший Год литературы в эту ситуации перелома не внес ‒ и в немалой степени из-за формального, бюрократического характера его проведения. Но нам ничего другого не остается, как, несмотря на неблагоприятные тенденции, продолжать гнуть свою линию. Наше дело ‒ подавать голос в защиту литературы и добиваться положительных сдвигов, как бы ни сопротивлялись чиновники. Конечно, предложение перейти на нон-фикшн носило провокационный характер: мы должны продолжать писать хорошую прозу и отстаивать интересы своей корпорации. Точнее, отстаивать ее интересы, сочиняя хорошую прозу. Нобелевский комитет исчезнет, а литература останется, ибо без нее никто никогда не жил.

В этом смысле выглядело логичным, что по завершении дискуссии участники ЛИТО перешли к обсуждению подготовке к печати очередного, четвертого сборника рассказов прозаиков‒членов ЛИТО «Точки». Для сборника отобраны произведения 19 авторов. А.В. Воронцов представил структуру сборника и отметил, что по его мнению, в данном материале уже нет ничего ученического. И хотя отбор произведений был строже, чем в предыдущих сборникам, тем не менее среди авторов оказалось пять дебютантов. Алексей Контарь и Анна Зорина, кураторы 4-го сборника, рассказали о плане производства сборника. Было принято решение назвать его «Точки отражения» и публиковать в издательстве «У Никитских ворот».

Более подробно о ЛИТО «Точки»...